Не ищите контекст

Почти каждый день, помимо возможности углубления в себя средством танцев, эфиров, и бесконечных стихов, я пишу некий "дневник самоизоляции". Хочу оставить здесь несколько предложений почти из каждого дня. 

• Может ли что-то касаться ближе, чем человек? Боль. 
• Такой большой мир. Там за небом что-то, что не имеет границ – понимаете ? и небо уже не имеет их, хоть и само – граница. Между нами и чем-нибудь ещё. 
• Мотает в параллелях жалюзей от прелести мира до его безобразия. Всё кажется пустым и в то же время наполненным. Всё-таки я старомодна. Я начинаю понимать это сейчас, и хочется, чтобы на кухне сидел А., а я у чайника, и мы беседовали бы как обычно до утра. Мне интересно, что бы он мне посоветовал. 
• Я вдруг поняла, что если бы не эти сухие цветы – мне было бы невыносимо одиноко. 
• Я люблю вспоминать, как различаются казалось бы, неразличимые в сути своей вещи. Даже календарные дни. 31 марта никогда не представить вне сцены. Я помню, как в апреле меня перетягивало творчество или что-то, что стояло за ним, и я не переставала бороться с этим глупым и бесполезным ощущением, понимая, что это полная чушь. Сейчас вот 14 апреля, и снова звучит Zoloto. Теперь я точно уверена в том, что ассоциации не были ошибочны. И вдруг всё стало совершенно наоборот, но моё сознание в этот раз справилось не очень. Впрочем, я танцевала в час ночи, в час дня, и даже в десять утра.
• Узнают ли нас когда-нибудь, наши тайные жертвенности и странности этому не открывшемуся миру,  ведь мы всегда выглажены до похожести...
• Я представляю, как весь мир будет готов выйти не не за порог, а за целую планету. Чтобы встретить или увидеть.
• Этот замкнутый круг – предназначения и борьбы за него же – с большим коварством пытается обвести меня вокруг самой себя, искушает сдаться.
• Я ставлю культуру и душу выше физики. Это – предназначение искусства. А физика, как и количество пачек обезболивающего, уже исключительно наше дело. Правда, доктор?
• Рада знать, что все мы есть где-то рядом. А лестница ведёт в небо.Оставляет послания. И ничего больше.
• Что искренно в жизни? Я не знаю. Как я могу дать ответ, когда я даже не знаю саму себя.
• Это голос извне – как тот, который озвучивает наши мысли – его незримое присутствие и прикосновение этими ранними утрами, после этих снов, в этом рассветном чистом небе. Он вырастает как Ангел, ловящий слёзы в подкорке и превращающий их в искусство. Всё становится ровно той глубиной, за которой мы ныряли. Как высказать то, что существует? То, что и есть наша правда, и возможно, кроме неё у нас нет ничего больше...
• Чтобы я делала без этого пожара в груди.
• Наша нерешительность говорит о невозможности вынести самого себя, не так ли. То есть в нас что-то существует тяжелее, чем плоть, что требует наибольшего осмысления и понимания, чтобы достучаться до кожи. Что вам помогает побороть этот барьер? Мне – только люди, толкающие меня на бесстрашие – то есть в саму себя. И сцена, не оставляющая другого шанса остаться без кожи, остаться исключительно внутренностью, дошедшей до земли. 
• В общем, впереди Ретроградная Венера, и мы все выйдем из комнаты.